Мрачная мистерия Терри Гиллиама для меня стала одним из самых эмоциональных кинособытий последнего времени. С первых кадров (когда видишь эту неопрятную квартиру, мерзких родителей и маленькую трогательную девочку [это вам не Дакота Феннинг], готовящую на кухне очередную дозу героина отцу или массирующую ноги матерящейся и вечно курящей матери) режиссёр приставляет к твоему горлу лезвие ножа и не отпускает его до самого конца.
Акценты трагичности в фильме смещены до грани абсурда. Смерть матери (из которой другой режиссёр сделал бы слезливую психологическую драму) здесь показана как бы обыденно и на грани всего остального естественно. Когда видишь, как Джелиза-Роуз уговаривает своего отца-викинга не устраивать матери огненное погребение, понимаешь, что «Страна приливов» явно сделана из другой киноматерии, чем всё остальное. В это время некоторые зрители как раз и начинают уходить из зала.
На фоне серо-бытовых квартирных кадров, сцены в прерии выглядят просто потрясающе. Бескрайние поля цвета золота, устрашающие засохшие деревья и кроличьи норы (идеально воссоздающие кэрролловскую страну чудес) обретают какую-то свою, особенную тайну, качаясь по велению Николы Пекорини влево-вправо. И в этот сюрреалистичный, отрешенный от всего остального мир, Гиллиам вписывает жёсткие противоречивые кадры, от которых мурашки идут по коже.
Странный мир Джелизы-Роуз постепенно соединяется с ужасающим миром одноглазой Делл, настолько отвратительным (сцена совместного ужина), что трагичный финал (унёсший сотни жизней) кажется избавлением от этого кошмара.
Переплетение мистики и реальности, атмосфера мрачной сказки, чем-то напоминает фильмы Бёртона, особенно «Эдварда руки-ножницы». Застывшие на чёрном фоне глаза девятилетней Джелизы в последнем кадре трогают никак не меньше, чем Депповский трагизм в финале «Эдварда».
Старина Терри снял свой самый необычный и, скорее всего, лучший фильм, пропустить который (благо Россия стала первой страной, где «Страна приливов» вышла в прокат) просто преступление.
