Однако посчитав это довольно скудным багажом для двухчасового формата фильма, создатели сделали еще одно вводное данное -- переводчице в телесном воплощении Николь Кидман выдали паспорт гражданки той самой африканской страны с нехорошим чернокожим человеком у руля власти. И дальше зритель совсем правильно может предположить, почему златовласая героиня не хочет жить в родной стране, на ком лежит вина за смерть ее родителей и почему специальный агент в обличии Шона Пенна дает кредит доверия Кидман не сразу, а чуть позже.
Нужно признать, из имеющегося подстольного материала создателям удалось создать по всем канонам качественного, тяжеловесного, политического триллера весьма бездарное, вялотекущее, заставляющее трепетать от скуки, мертворожденное дитя жанра. И дело совсем не в недоброкачественности или недобросовестности подхода (тут отдача на все 100 и больше процентов), а в том, что конструкция сюжета представляет собой стержень с нанизываемым в определенном порядке кубиками и кружками сюжетных ходов и поворотов, образующих правильную геометрическую фигуру -- совсем как в детской игрушке -- но порядок собирания в подобных фильмах всегда постыло-неизменен, и это убийственно печально. Удивительно наполненные жизнью и духом персонажи пышут здоровым румянцем в проросшем плесенью, бездарно выполненном склепе сюжета. Кидман играет "вещь в себе". Пенн -- потертую, спитую, но тоже "вещь в себе". "Вещи" нашли друг друга и очень здорово взаимодействуют, но только одного их сияния недостаточно для того, чтобы развеять весь сконцентрированный сумрачный тлен надоевших тем -- немного уличного терроризма, немного идеологической кабинетной риторики, немного парково-прогулочного поэтического символизма, -- все сухо, строго, с душком сырости и разложения.
Подходя со всей серьезностью к делу, Поллак не замечает, как тщательность и скурпулезность превращаются в тоску, отсекая голову музам изобретательности и фантазии, возводя в ноль весь вектор режиссерских усилий. Почему не раскрасить кубики и кружки сюжетных перепитий клиповым монтажом, экзистенциальной стилистикой, добавить динамики, мистики и загадочности в спокойное русло полит будней, вместо всего этого всучивая зрителю картинку со съезда государственной думы (в том ключе -- что это весьма ассоциативное фильму впечатление)? Так что вполне закономерен нехороший, пепельно-серый, стелящий грусть, итог -- заграница поможет всем, даже там, где ее не ждали.
