Каурисмяки нежно увещевает жителей Гавра, внушая им, что они не чета населению такого же портового Кале, нелицеприятную правду о которых откровенно рассказал Филипп Лиоре, опередив фантазёра своей полярно перекликающейся с этой картиной «Добро пожаловать», название которой можно было переиначить на содержательно ёмкое «Приезжим несдобровать» — так там всё было ясно и ненавистно, на все сто.
Но финн, не обращая внимания на француза, расписывает местных горожан в красках радости и добропорядочной чистоты, убеждая, что они не такие страшные, какими их показал соотечественник: не травят нелегалов собаками, живо отзываются на нужду, помогая страдальцам всем миром, мирно провожая в неблизкий путь, обставив стукачей-одиночек благодаря содействию гуманного начальника, знающего цену правилам, отступая от них, если что.
Обращаясь к французам, Каурисмяки вылепил нечто на тему «представьте себе». Представьте, что можно встретить незваных костей по-доброму, приходя на выручку в нелёгкий для жизни момент, тратя, как главный герой, время на поездки по городам, наведываясь в тот самый трагичный Кале, чтобы проложить перебежчику путь к дому, отправляя через холодный пролив.
Делай добро и тебе воздастся сторицей: финский художник прибегает к божественному чуду, прося французов поверить в это и повторить благородство граждан Гавра, сплотившихся вместе, чтобы выручить чужака — невнятный призыв к совести и состраданию, возможно и так. Идеалистичный сюжет развивается в узком коридоре фантастического случая, претендующего на невозможную быль, в стремлении пересилить реальность, что злее мирных нравов, которые раньше, если и были, то теперь давно уже нет.
