Рифмовать кино Эми Канаан Манн с творчеством её отца — дело для ленивых. По первой после титров сцене, что женщина она не из слабых и миндальничать с зашедшим на огонёк зрителем не будет даже на договорных условиях. Дальше — Хлоэ Морец, от шуток которой только тяжесть на душе и горечь во рту. Образ отца, ориентированного в своих фильмах на героев не всегда порядочных и правильных, но очень выпуклых и фактурных, так и не появится. Манн-младшая вообще отмахивается от еле различимых в дождливой темноте людей и обречённым голосом затягивает грустную песню о том, как трудно жить, когда не чувствуешь почвы под ногами. У всех героев оборвало якорь и мотает их по просторам американского Запада. Кому повезёт, зацепятся за корягу, а может даже ступят на твердую землю, кому — нет, затянет в «сердце тьмы». Остальные просто живут на окраине «техасских полей смерти». Первый дневной свет — на 15 минуте и сквозь жалюзи.
Очень сырой, в прямом и переносном смысле, проект. Детективная интрига режиссёра интересует постольку-поскольку, и эмоциональный центр картины находится от неё очень далеко. Скорее, это такое тёмное-претёмное кантри про Америку пессимистически настроенных Коэнов и чувствующего смерть Джонни Кэша.
